Фешков А.П. Военное детство

// Бежецкая жизнь.- 2004.- 10 сентября (№100-101).- С.3

Альберт Петрович Фешков – бежечанин. Здесь родился, окончил семь классов. После призыва в армию служил в Военно-Морском Флоте в Прибалтике. Демобилизовавшись, пошел работать на завод, но вскоре его вновь призвали на военную службу, только теперь уже в Дорохово. Здесь требовались электрики, а эту специальность Альберт Петрович освоил во время армейской службы. Новая работа потребовала более глубоких знаний, пришлось поступить в восьмой класс вечерней школы. Получил среднее образование, потом высшее образование в Калининском политехническом институте. И когда в 1984 году демобилизовался из армии, имел и знания, и опыт для работы на промышленных предприятиях города; на опытно-экспериментальном, на заводе "Автоспецоборудование".

В целом военной службе А.П. Фешков отдал 27 лет. Награжден медалью "Ветеран Вооруженных Сил СССР".

Сегодня Альберт Петрович делится с бежечанами воспоминаниями о своем военном детстве. Взрослые, как могли, оберегали детей от тягот военного времени. Но все равно пришлось полной мерой испытать и страх от бомбежек, и голод, и боль от потери самых близких и дорогих людей.

Меньше года остается до того времени, когда наша страна и все человечество будут отмечать 60-летие победы в Великой Отечественной войне. Свыше 20 миллионов человеческих жизней сгорело в пламени этой страшной кровопролитной и чудовищной войны, развязанной фашистской Германией. В память об этой войне появился лозунг "Никто не забыт, ничто не забыто".

Когда началась война, мне было 5 лет и жил я в своем родном городе Бежецке, в двухэтажном деревянном доме, который расположен по улице Тверской, на повороте дороги на Максатиху. Сейчас в этом доме находится закусочная "Придорожная", а до войны располагалось почтовое отделение и рядом с ним маленький аптечный киоск.

Отец мой, Фешков Петр Васильевич, участник Финской кампании, в первый день объявления войны сразу же был вызван в военкомат писать повестки для отправки на фронт военнообязанных (у отца был очень красивый почерк). На пятый день войны он выписал и себе повестку. Повестки писались днем и ночью, круглосуточно разносились по адресатам.

После ухода отца на фронт мы остались вчетвером жить в этом доме: моя мать Фешкова Мария Николаевна, я, сестра Галя, ей было три года, и бабушка (мать моего отца). Наши три окна выходили на Тверскую улицу, и все передвижения по улице были очень хорошо видны. Военкомат- наискосок  от нашего дома.

Все проводы на фронт проходили со сборного пункта, который размещался на Штабу за начальной школой № 1 (сейчас там находится автошкола). Проводы проходили каждый день. Отправлялось по несколько партий, даже ночью.

В начале октября из города Калинина на железнодорожный вокзал стали приходить красноармейские колонны, они грузились в вагоны и уезжали в сторону Москвы. Красноармейцы шли в четком строю со всем воинским снаряжением (скатки шинели, котелки, саперные лопатки, винтовки), проходили по Штабу с песнями, а мы, мальчишки, бежали рядом с колонной, и все нам хотелось увидеть того дяденьку, который запевал песню. Красноармейцы на ходу отдавали нам письма-треугольники, просили опустить их в почтовый ящик.

Но так как почтовый ящик для нас, мальчишек, висел высоко, то мы складывали эти письма- треугольники на крыльце почты и прижимали их камушками, чтобы не унесло ветром, и бежали догонять колонну. Провожали колонну только до Штабского моста, дальше ходить боялись, да и родители нам наказывали дальше моста не ходить.

С октября 1941 года город Бежецк стал подвергаться налету немецкой авиации. Запись из дневника моего дедушки: "1941 год. В ноябре, а особенно в октябре, немец громил Бежецк днем и ночью, раза по три делали тревогу, очень было страшно, во многих местах кидали бомбы, были убитые и раненые. На Штабу немец бросил бомбы на Нижнюю улицу и на мост. Очень навредил в самый базарный день, всего бросил 14 бомб. Многие уезжали в деревни, очень было жутко".

Когда иду в город со Штаба, вижу по левой стороне дороги до моста две круглые воронки, заполненные водой, от бомбардировки немецкой авиации. Прошло столько времени, а вот следы войны еще заметны.

Немецкие самолеты контролировали шоссейную дорогу Калинин- Бежецк, от штабского моста делали поворот на железнодорожную станцию, которую часто подвергали бамбардировке.

В октябре 1941 года моя мама отправила меня, сестру и бабушку е село Еськи, и мы там прожили почти целый год.

Читаю запись в дневнике дедушки: "1941 год, в октябре месяце Маруся (моя мама) отправила семью в село Еськи на время бомбардировок, а там им было очень голодно, а Маруся жила пока у меня, потому что одной страшно, да и вещи были отправлены в деревню".

В декабре 1943 года погиб на фронте мой отец. В январе 1944 года по повестке маму вызвали в военкомат. Не думала о худом, а только о хорошем (отец в письме писал, что вышлет нам свой денежный аттестат), а там вместо аттестата офицер Бушуев зачитал и вручил похоронное извещение. И вот в нашу семью пришло несчастье, как и во многие другие семьи. Мама с бабушкой плакали днем и ночью, посуровели и наши с сестрой лица. Мы перестали смеяться, стали меньше гулять на улице. А весной 1944 года родители моей мамы заставили нас переехать жить к ним в дом, чтобы как-то унять и пережить это душевное событие, тем более что мама моя была инвалид 3-й группы. Дом дедушки находился на улице Коммуны, на берегу пруда, и связь с Тверской улицей для меня была потеряна.

В детский садик, что находился на улице Большой Штабской, по направлению на Максатиху, и размещался в деревянном двухэтажном здании, мы стали ходить втроем (у бабушки с дедушкой жил внук Валентин). Когда нас из детского садика отпускали домой, то по пути мы навещали свою оставшуюся на Тверской бабушку. Приласкает она нас, поплачет, поцелует нас в головки, даст по вареной картофелине, а эта картофелина была в то время вкуснее и дороже самой лучшей конфетины!

В 1942-1943 годах в детском садике мы выращивали ранний майский салат. Воспитатели срежут этот салат, уложат в корзиночки, и ребята старшей группы, в которой я находился, во главе с воспитателем носили салат в госпиталь для раненых красноармейцев. Госпиталь размещался в красном двухэтажном здании, д. 76/5, по улице Чудова, В палаты к раненым нас не пускали, но впечатлений от посещения госпиталя у нас, ребят, оставалось очень много. Некоторые раненые подходили к нам, спрашивали, как нас зовут, сколько годиков, как живем.

Несмотря на суровую и жестокую войну, в детском садике устраивали праздники: Новый год, День Красной Армии, 1 Мая, Октябрьской революции. Нам давали на бумажке написанный стишок, чтобы мы дома с родителями его выучили наизусть. В моей памяти до сих пор остались слова от стихотворения к 23 февраля:

За окном темно и сыро,

Тучи спрятали луну.

Хорошо бы завтра вырасти

Да поехать на войну.

Повстречаться там с танкистами

И сказать бы им: "Друзья,

Вы воюете с фашистами,

Воевать хочу и я".

И танкисты бы ответили:

"Ты парнишка боевой,

Мы давно тебя приметили,

Видишь танк - он будет твой".

Сел бы я в кабину тесную

И за Родину свою,

За просторную, чудесную,

Отличился бы в бою.

В детском садике к 23 февраля для воинов готовили подарки. Мы, ребята, приносили из дома лоскутки, тряпки, воспитательницы из них шили кисеты для табака, а мы, ребятишки, вышивали на этих кисетах, кто как мог, или цветок, или звезду, или листок. Перед школой, а это был август, воспитательницы занимались с нами, готовили к школе, учили нас считать до десяти и обратно, показывали буквы, и был прощальный вечер расставания с детским садом. Запомнились слова из песни:

Куклы грустные сидят

На пустой террасе,

Наш веселый детский сад

Вспоминайте в классе.

Вспоминайте огород,

Речку в дальнем поле.

Пусть Володя Иванов

Не дерется в школе.

В школу я пошел учиться в 1944 году, в Штабскую начальную школу № 1. Ребята были разных возрастов.

Тетрадей не было у меня. Делали мне тетради из уцелевших обоев для оклейки стен и потолка. Листки тетради линеили в косую линейку для письма и в клеточку - для арифметики. Ручку с карандашом и чернила в бутылочке на уроки носили каждый свои. Дедушка для книг и тетрадей дал мне сумку от противогаза. В одном отделении (от коробки к противогазу) лежали тетради, а в другом (противогазовая маска) хранился пенал с ручкой и карандашом и ластик. В большую перемену школьников подкармливали, приносили в класс поднос с лепешками, намазанными, как вареньем, красной свеклой. Лепешка разрезалась для двоих нашими классными руководителями. На осень, зиму и весну мама мне сшила бурки из старого одеяла. Я их носил с галошами, а галоши были склеены из старых автомобильных камер мастером-кустарем.

Зимой 1945 года на школу поступило несколько пар валенок. Педсовет школы решил выдать валенки детям погибших на фронте родителей, и я был зачислен в этот список. Ох, как я хранил эти валенки, надевал только когда идти в школу, дома бегал в своих бурках с клееными галошами.

Посылали меня покупать хлеб в город. Дедушка, бабушка - пожилые люди, мама - инвалид да еще целый день шьет белье на армию, сестренка еще мала, а мне в 1944 году было уже 8 лет. Хлеб выдавали по карточкам. Помню, мама, когда получала карточки на хлеб на целый месяц, то разрезала их на декады по десять дней и скрепляла нитками.

В магазине отрезали талончик, соответствующий данному дню, и указывалось на этом талончике, сколько граммов хлеба причитается выдать или получить на этот талончик. Рабочая норма хлеба составляла 500граммов на сутки, детская - 300 граммов, иждивенческая или пенсионеров - 250 граммов.

Чтобы получить хлеб, были большие очереди. Бывало, зимой получишь хлеб, он весь промороженный, почти белый. А если есть маленький довесочек, то стараешься его скушать. Какой это был в то время вкусный хлеб с добавками картошки да еще с чем-то, но вкуснее его ничего не было.

В это время было много мародеров и воров, крали хлебные карточки, особенно было большое карманное воровство в мясном павильоне, что располагался на месте Торгового дома. Кто товар выбирает, а кто по карманам шарит. Да и нас, мальчишек, с хлебом подкарауливали и отнимали и хлеб, и карточки с деньгами. Так что, в основном, за хлебом ходили взрослые.

Моя мама во время войны, а это середина 1943 года и до окончания войны, работала в артели "Труд инвалида", что размещалась по улице Большой, дом № 14.

Артель "Труд инвалида" шила нижнее белье, наволочки, простыни для нужд Красной Армии. Мама получала там раскроенный материал и шила на дому. Меня как "мужичка" брала с собой. Положит тюк ткани мне на спину, и несешь домой через город, Штабской мост. Силенок было маловато, питание плохое. Отдыхаешь по несколько раз. Мама, хотя имела третью группу инвалидности, тоже несла какое-то количество полученного материала. Потом дедушка сделал для меня тачку деревянную с одним колесом. Зимой было легче, положишь весь материал на санки, и сам на санках катишься почти до моста.

Осенью 1944 года вместе с учительницей всем классом ходили подбирать колоски на скошенном хлебном поле. Учительница выстроит нас в линейку, и сама идет рядом с нами, собирает колоски.

И вот наступил долгожданный день Победы. В дедушкином дневнике есть такая запись: "1945 год. 9 мая, в четыре часа утра, кончилась война, наша победа. День 9 мая –всенародный праздник. Этот день объявлен нерабочим днем, очень все были рады, вывесили флаги".

Помню, утром 9 мая будит меня дедушка: "Вставай, Алик, какой сегодня праздник-то, ведь сегодня День Победы!"

Мы, мальчишки, собрались на улице с радостными лицами, только и разговоров о победе. Слышим, в городе музыка играет, и решили тайком от родителей пойти в город на площадь. Пришли, но опоздали. Все колонны уже ушли. Расходился народ по домам. Но мы были довольны, что и мы приняли участие, побывав на площади в этот торжественный день.